Новый Исход - Страница 9

И это всё у нас в крови,
Хоть этому не обучали:
Чем чище музыка любви,
Тем громче музыка печали,
Чем громче музыка печали –
Тем выше музыка любви.

Только в 1945-м году мама со мной вернулась в освобождённое от гитлеровцев Сталино, в нашу разорённую квартиру, где не было ни оставленной нами мебели, ни нашей огромной библиотеки, ни даже окон и дверей….

Мое раннее детство проходило в полностью разрушенном войной городе. Я остро помню нищету и руины. Мы играли в футбол с утра до вечера «двор-на-двор». Ни у кого не было денег на настоящий мяч, поэтому мы делали шар из старого маминого чулка, заталкивая в него ненужные тряпки. Команда проигравших после матча пыталась набить морду победителям, чтобы взять реванш. Иногда мама давала мне монетку в 10 копеек, чтобы я сходил в кино. Для меня это был праздник. Перед входом в детский кинотеатр стояла цепь более взрослых хулиганистых пацанов, которые отбирали монетки у малышни. Но у меня была продуманная «военная стратегия». Я прятал мамину монетку во рту, затем набирал максимально возможную скорость и пытался прорваться сквозь вражеский заслон внутрь кинотеатра. Если меня ловили – я мгновенно глотал заветную монетку: если не мне, то и не вам, гадам!

После школы я поступил на химфак Донецкого политеха и вскоре возглавил команду КВН химфака, а позже и всего политеха. В конце концов, в 1972 г. мы вылезли на всесоюзный турнир КВН на Центральном Телевидении и там дошутились…. После нашего выступления (первого и последнего!) в студии на Шаболовке, ректора, а также секретаря и важных членов парткома ДПИ вызвали в Донецкий обком КПСС на какое-то заседание, и зав. сектором науки и учебных заведений мадам Радченко орала им в перепуганные лица примерно следующее: «Кто уполномочил какого-то Кгаснянского (так, по рассказам сочувствующего мне члена парткома, произносила она мою фамилию – через «г», намекая на моё еврейство) представлять на всесоюзном телеэкране Донецкую область? – Чтобы духа этого Краснянского в институте не было!». Вскоре «моего духа» в ДПИ таки не стало – меня, 26-летнего кандидата химических наук, уволили решением парткома факультета (!), а деятельность нашей институтской команды КВН была запрещена (уже парткомом института).

Вызывает восхищение стойкая и последовательная ненависть КПСС к нашей еврейской семье – ведь и мой отец, и я были изгнаны с работы именно решениями обкомов-парткомов КПСС! Огромное спасибо вам, советские и все прочие всемирные антисемиты! Во многом благодаря вашим усилиям, еврейский народ научился выживать, развиваться и процветать в таких экстремальных условиях, в которых иные народы давно бы прекратили своё существование! Несмотря на ваши титанические усилия, я стал доктором наук и профессором университета, написал 5 учебников, около 200 научных статей на трех языках и около сотни публицистических статей в электронных и «бумажных» русскоязычных СМИ Украины, России, США, Германии, привёз свою семью в Америку, сын получил мастера бизнеса в Berkeley, дочка – мастера экономики в NYU.

Итого: Из восьми человек моей еврейской семьи (две бабушки, два дедушки, отец, мать, тетя и я) – шестеро (!) были физически уничтожены антисемитами всех мастей и раскрасок. Выжили только мать (она умерла в 2000 г. в возрасте 91 года) и я – всё ещё живой, никем не съеденный и не переваренный! («Если больной очень хочет жить, врачи бессильны» – Фаина Раневская). Нашу семью убивали петлюровцы, убивали сталинские и гитлеровские палачи, раздавливал каток КПСС, ей не давали нормально жить пост-советские коррумпированные чиновники, но наперекор всему на протяжении минимум трёх поколений наша еврейская семья успешно и эффективно трудилась (и трудится поныне!) – кто торговал, кто строил дома, кто занимался наукой, кто (это уже дети в Америке) экономикой и финансами, сея вокруг себя «разумное, доброе, вечное». Мы это делали и делаем исключительно за счет своих личных качеств – ума, трудолюбия, стойкости, чести, веры.

Скоро мне 75. Но если определять возраст не количеством прожитых лет, а количеством утраченных идеалов – то я всё ещё молод! И я, молодой и счастливый, смотрю как бы со стороны на свою жизнь, на свои 75 лет, пролетевшие как одно прекрасное, чарующее мгновение, которое всё ещё длится и длится, ощущаю, как, вращаясь под Солнцем, несется Земля сквозь Космос и Время, увлекая за собой семь миллиардов жаждущих счастья людей.

Изумительный поэт Юрий Левитанский блистательно передал эти мои ощущения в своем гениальном стихотворении «Кинематограф» (ниже – отрывок). До Ю. Левитанского, мы знали из Нового Завета, что Бог един в трех лицах: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой; Юрий Давидович открыл нам четвертое – вполне достойное – лицо Бога: «Бог-Режиссер-Постановщик» наших жизней!

О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
в этой драме, где всего-то меж началом и концом
два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазёр
этот равно гениальный и безумный режиссёр?
Как свободно он монтирует различные куски
ликованья и отчаянья, веселья и тоски!
Он актеру не прощает плохо сыгранную роль –
будь то комик или трагик, будь то шут или король.
Но в великой этой драме я со всеми наравне
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается с другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.